НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга третья - Анатолий Зарецкий

– Как же я почитаю, если Дема книгу изъял?

– Он вернет, – уверенно заявил начинающий маг, – Я тут свою книгу решил написать, – вдруг удивил он.

– О чем? Там же все написано, ты сказал.

– О своих путешествиях в параллельные миры… Столько всего узнал. Ни в одной книге ничего подобного нет.

– В книгах по психиатрии есть, – рассмеялся я.

– Зря смеешься. Я вот сегодня утром с Валей разговаривал. Как это возможно? Скажи, если знаешь? – вдруг рассердился он.

– Не знаю. Но хотел бы узнать, – успокоил его.

– Это хорошо. Мне кажется, ты бы смог написать. А я… Не писатель я, к сожалению, – безнадежно махнул рукой Саша.

Магическую книгу он мне так и не показал. Была ли она вообще та книга? Как знать. Лет пятнадцать Саша периодически сообщал мне, что пишет свою, как и задумал. Иногда он, как тогда, предлагал и мне подключиться к творческому процессу. Но всякий раз, когда просил его показать рукопись, Саша менял тему…

Бедненький мой Кузнечик… Как же некстати появилась на твоем пути эта парочка со своей магией и оккультизмом. Она смогла заморочить голову твоему мужу, а уж тебе и подавно. Но кто же из них «предсказал» твою скорую смерть и уверил тебя настолько, что ты сама в это поверила?.. Дема?.. Вряд ли. Не мог он погубить такую красоту… Рыжая?.. Тоже не могу утверждать. Я слишком мало ее знал…

– Мама, а что случится, если бабочка умрет? – спросил как-то маму маленький сын.

– Ничего не случится. Только бабочки больше не будет, – ответила мать…

И вот уже целый год нет тебя в этом мире, миленький мой Кузнечик.

Глава 32. Комплексная бригада

– Анатолий Афанасьевич, вы не будете возражать, если я поеду в пионерлагерь вожатым? – неожиданно подошел мой подшефный Алексей.

Потрясающе! Молодой специалист, который за три месяца с трудом освоил то, что рядовые бойцы без образования и с плохим знанием языка осваивали у меня за неделю, собрался на целых четыре месяца выпасть из рабочего процесса.

– Алексей, как ты собираешься работать дальше? Или ты думаешь, что профессию получишь в пионерлагере? Ты хоть был когда-нибудь пионервожатым? – обрушил на него шквал вопросов.

– Я еще ни разу не видел моря, – разом ответил он на все вопросы и замолчал. Я лишь махнул рукой, считая разговор оконченным. Оказалось, Алексей так не считал. Он пошел по инстанциям и где-то на уровне Мазо-Бродский получил-таки разрешение. Что ж, вольному воля.

– Не переживай, Афанасич, – «успокоил» Отто, – Завтра к нам еще молодежь приходит. Их куда-то не туда распределили, а сейчас они к нам прорвались. Я их к тебе пристрою, – озвучил свое решение начальник.

– Ну, спасибо, Михалыч. Как бы я без них жил? Не представляю, – ответил ему и направился прямиком к Бродскому.

– Эмиль Борисович, меня не устраивает мое положение в группе… К Мазо, уже давно понял, обращаться бесполезно. Он считает, что Отто все делает правильно… А тот по-прежнему разрабатывает законы управления в одиночку. Может он гений, но такую работу одному не сделать, а значит, он ее непременно провалит… И еще, Эмиль Борисович. Когда вы не пустили меня в министерство, обещали денежную компенсацию. Где она?

– Анатолий, столько вопросов сразу… Ты сам не захотел стать начальником группы, а теперь какие могут быть претензии?

– Не начальником, а исполняющим обязанности.

– Какая разница? Мне нечего тебе сказать, Анатолий… Нет у меня ни денег, ни должностей для тебя. Иди, работай, – закончил разговор начальник отдела.

Что ж, от Бродского тоже больше ждать нечего. Он четко выразил свое отношение к моим проблемам. Тем лучше, есть повод проситься в новый отдел…

– Ну, Анатолий, повезло тебе, – с радостной улыбкой перехватил меня в коридоре Бродский утром следующего дня, – Только что сообщили, Мухаммед скоропостижно умер. Очень вовремя должность освободил, – обрушил он на мою голову такое, что я буквально онемел. Не столько даже от новости, сколько от того, как она была преподнесена.

– Вам бы такое счастье! – сказал первое, что пришло в голову после секундного ступора, и безнадежно махнув рукой, с камнем на душе пошел на рабочее место. Умер человек, к которому всегда относился с большим уважением и у которого многому научился, а было ощущение, словно именно я стал причиной его смерти. Должность он мне, видите ли, освободил. Ни за что не соглашусь на эту должность, тут же решил свою участь под впечатлением от дикой выходки начальника отдела…

– Что, Афанасич, – вскоре зашли в нашу комнату Соболев и Четверкин, – Говорят, тебя к нам вместо Мухаммеда? – спросил Миша, и оба крепыша почтительно нагнулись над столом в ожидании моего слова.

«Эти ребята точно „Буран“ поднимут, только руками», – мелькнула в памяти шутка Мазо, которую он как-то с полгода мусолил едва ли ни ежедневно.

– У вас своих претендентов хватает, – успокоил, похоже, обоих, потому что они тут же облегченно выпрямились в полный рост, заслонив передо мной все обозримое пространство.

– Да это, Афанасич, претенденты претендентами, а как Бродский решит, так и будет, – зондировал почву Миша Соболев, много лет числившийся в резерве на эту должность, – А то давай, мы прямо сейчас твой стол и перенесем. Лучше ты, чем кто-то еще.

– Миша, мы Мухаммеда еще не похоронили, а тут прямо с утра эта мышиная возня!.. Спасибо, конечно, за предложение, но я вам не конкурент. К вам не пойду из принципа. В новый отдел буду проситься, – сообщил им свое решение. Ребята ушли удовлетворенные.

Это новость разнеслась по отделу мгновенно, как и первая. И если прямо с утра меня поздравляли с повышением, которое лишь маячило в перспективе, то теперь каждый останавливал в коридоре и пытался выяснить причины отказа от должности, которую, впрочем, официально так никто и не предложил.

Быстро сообразил, что вызов к руководству неминуем, а ведь там придется говорить внятно, а не мямлить всякую ерунду, как коллегам по работе, чтобы только отстали.

И я задумался над сложившейся ситуацией. Ведь одно время сам просился к Мухаммеду, а теперь, когда представилась реальная возможность возглавить дело, собираюсь отказаться, хотя и понимаю, что во главе группы непременно должен стоять неординарный человек, а не Миша, способный лишь рисовать графики по готовой канве, созданной его начальником.

Чем же привлекала работа у Мухаммеда? Только тем, что видел пути ее автоматизации и знал, что составом группы, который есть, такую работу не выполнить. Особенно убедился, когда встретился и поговорил с командированными ленинградцами из НИИ, которым было поручено разработать программное обеспечение.

Конец ознакомительного фрагмента.